Шел снег.            Седалиева Айкерим.

Шел снег. Самый обычный белый снег. Он ложился тяжелыми хлопьями на скамейки, ветви деревьев, плечи прохожих... Городские огни нелепо боролись с сумерками.

По улице шел старик, он щурился и что-то зло бормотал под нос недовольный холодом, правительством, соседями и остальными кусочками своей жизни. Как-то слишком быстро все неслось вокруг него – люди, события, снежные хлопья. Он слишком устал от этой карусели, хотелось забиться в какой-нибудь теплый уголок с кружкой горячего чаю, вытянуть непослушные ноги. Он и сам до конца не понимал на что он все таки злится, на окружающую действительность или на себя, такого немощного и усталого. Хмуро поглядывая вокруг он привычно осуждал и эти уставшие от изобилия витрины, и снег, и громко смеющуюся молодежь.

Черноволосый парень, быстро вышагивал обгоняя прохожих. Раздраженно обогнув старика: “Ну кто такой антиквариат на улицу выпускает?”, он заскользил взглядом по тем же витринам. “Что же ей подарить то?” – думал он. Времени оставалось в обрез, через полчаса нужно быть там, возле дверей ее квартиры, с подарком и цветами, а придурку шефу вздумалось устроить совещание. И свернув в один из магазинов, рванул к молоденькой продавщице, решив, что вот она и посоветует

Продавщица оживилась увидев симпатичного молодого человека. Правда когда она услышала, что тому срочно нужен подарок любимой оживление малость поувяло. Ну да ладно, поболтать с ним будет приятнее, чем с той старой грымзой, что мурыжила ее до этого, минут сорок потратила, что бы выбрать какой-то несчастный крем для лица

А старая грымза... Никакая она была не старая и вовсе не грымза. Просто женщина лет сорока. Она зачарованно смотрела на окружающий снег и неторопливо шла в сторону дома. Где в трех комнатной квартире ее ждали дети и муж. Ну конечно они не смогут самостоятельно приготовить ужин, не догадаются прибраться. Она тянула эти минуты, когда можно было создать иллюзию независимости. Вообще-то, это уже стало привычкой ежедневно жертвовать себя семье, но иногда так хотелось послать все куда-нибудь подальше и быть просто самой собой, как например сегодня. Именно поэтому она так долго выбирала крем: “Хоть это я могу себе позволить”.

Троих тинейджеров, шедших за ней, не обременяли никакие обязанности в этом мире. Все обязано было крутится вокруг них, измученных прыщами и надуманными проблемами. Конечно им казалось, что никто не разбирается в этой жизни лучше них, ничего в этой жизни не видевших. Они беспечно прожигали жизнь, не подозревая, как та коротка. Общение с родителями сводилось к выклянчиванию денег и новых шмоток, а планы на будущее нереально оптимистичны. Конечно там была легкая работа, приносящая большие деньги и красивая спортивная машина или не спортивная, а “вот как у того хрыча в синем пальто”.

Хрыч в синем пальто, ждал когда загорится зеленый, озабоченно выстукивая на руле, какую-то мелодию кончиками пальцев. Он что-то высчитывал, он постоянно что-то высчитывал, обдумывал, обыгрывал, планировал. Даже во сне, наверное. Конечно, тот темп жизни, что он сам себе задал, нещадно выматывал организм. Все чаще шалило сердце, прихватывало желудок. Но как иначе? Надо и жену обеспечить и детей на ноги поставить. “Еще бы благодарности от них дождаться. Шляются наверное сейчас где-то, как вот эти три оболтуса” - хмуро подумал он провожая взглядом подростков.

Люди шли, бежали, стояли, ехали в автобусах и автомобилях, сидели на остановках и думали о чем-то своем. Они творили свою жизнь, они клеили жизнь из мыслей, слов и поступков. Они вплетали в нее все новые и новые секунды, минуты часы... Где же тут задумываться, над тем, что творится в чужих душах.

А над всем этим кружил снег. Самый обычный белый снег. Он ложился тяжелыми хлопьями на скамейки, ветви деревьев, плечи прохожих... Городские огни нелепо боролись с сумерками.